Історія та археологія Слобожанщини в музеях Харківщини. До 100-річчя відкриття Салтівської культури
Тези наукових доповідей (повідомлень)
Современность настоятельно выдвигает задачу гуманизации музейной экспозиции, акцентирования внимания на личности и судьбе человека. В связи с недостатком сведений, об отдельных участниках исторического процесса, решить эту задачу непросто. Кроме того, к недостатку информации нередко добавляется отсутствие мемориальных предметов.
В судьбах отдельных личностей причудливо и ярко отразилась история отдельных регионов. Для Днепро-Донской лесостепи, бывшей в ХVI-ХVIIвв. зоной взаимодействия русских и украинцев («черкас» - по терминологии российского делопроизводства) и получившей в XVIII в. название Слободской Украины, такой личностью является Яков Острянин (Ятцко или Яцко Остренин, Остряница).
Точная дата рождения Острянина не известна, первые упоминания о нем относятся к 1621 г. Он происходил из г. Остра, находившегося под Киевом. В качестве довольно заметного военачальника Острянин проявил себя во время русско-польской войны за Смоленск 1632-1634 г.г., Пятитысячному отряду полтавского полковника Острянина весной 1633 г., удалось захватить и разорить г. Валуйки. Успех операции во многом объясняется внезапностью. Черкасы пришли к крепости не по Муравской сакме, как ожидалось, а «с Поля», по посольской дороге, переправившись через С. Донец у Святых Гор. Они подожгли острог, и воєвода И. Колтовской с гарнизоном вынужден был идти из крепости на прорыв[1]. От Валуек черкасы пошли в Белгородский уезд и 20 июля осадили Белгород. 22 июля они попытались взять крепость, но приступ был отбит, и отряд отошел на территорию Польского королевства[2].
Полтавские черкасы вновь появились под Белгородом в 20-х числах марта 1634 г. А в 4 часа утра 8 июня 1634 г. они начали штурм крепости, К 5 часам вечера большой острог был захвачен и сожжен. До 12 июня продолжались приступы к городу, но белгородцы отбились, уничтожив 230 нападавших[3]. Не добившись успеха, черкасы ушли с полоном в пределы Речи Посполитой[4].
Несмотря на участие запорожцев в войне на стороне Польши, после окончания боевых действий продолжилось расселение черкас на Польской и Северской украйнах России. Следует отметить, что также бежали в Россию многие участники антипольских восстаний. Парадоксально, но спустя ровно четыре года после сожжения Белгорода, 12 июня 1638 г., под его стенами вновь появился отряд Якова Острянина. Только теперь черкаси пришли как мирные переселенцы. Несмотря на разорение полком Острянина Белгорода и Валуек во время Смоленской войны, черкасы были приняты на службу и поселены в Чугуєве, Российское правительство и местные власти внимательно отнеслись к пожеланиям черкас, которые не желали разделяться. Черкасы сохранили правильную полковую организацию, несколько трансформированную в российских условиях. Гетманский титул Острянина закреплял это казацкое устройство на будущее. Вместе с тем, помимо власти гетмана, на чугуевских черкас распространялась также власть российского воеводы, с которым в Чугуев были присланы русские служилые люди.
Совместными усилиями русских и украинцев была построена Чугуевская крепость, представлявшая собой стоячий острог с шестью башнями. В городе поставили соборную церковь, а в 1640 г, в пригородной слободе на средства черкас был выстроен приходской храм во имя Николы Чудотворца с пределом Параскевы Пятницы. Материальное положение жителей Чугуєва было вполне удовлетворительным; у каждого из них был двор размером 7x8 саженей, достаточное количество плодородной земли, скота, различных угодий; многие занимались звероловством, рыболовством и бортничеством[5]. Хотя из-за бедности в 1639г. не построили дома 12 десятников и 198 рядовых черкас[6].
Поскольку черкасы уходили от преследования польских властей после поражения в битве с коронными войсками, российская администрация могла рассчитывать на верность переселенцев. Примечательно, что Острянин, возглавлявший черкас и после принятия ими российского подданства, во многом сохранил традиции казацкой вольности и самоуправления, но как показали дальнейшие события, довольно быстро адаптировался к положению российского должностного лица.
В 1639 г. от черкас поступила жалоба на белгородского воеводу Пожарского, который вопреки царскому указу не прислал хлеба в Чугуев, Жалоба поступила от имени черкас, а не от лица их гетмана. Следовательно, уже в это время среди переселенцев имелись существенные разногласия. Челобитчики просили царя выделить хлеб и вооружение с боеприпасами, в противном случае они отбудут с государевой службы[7]. Вероятно, реакции на челобитную своевременно не последовало, и черкаси отказались выполнять свои служебные обязанности. Отношения чугуевских черкас с воеводами (чугуевским и белгородским) в последующем не улучшились. Большое неудовольствие черкас вызывала изматывавшая их сторожевая и станичная служба. В 1640 г. воевода П. Щетинин сообщал об усилении неповиновения со стороны черкас. Опасаясь их, воевода неоднократно обращался с просьбой усилить гарнизон Чугуева русскими служилыми людьми.
Кроме того, чугуевские черкаси били недовольны своим гетманом. Они даже обвинили его в государственной измене. В январе 1641 г. Острянин был вызван для объяснений в Москву, а сотник Попов привез челобитную от черкас с изложением обид, причиненных гетманом. Из нее следует, что у Якова Острянина были свои крепостные, это равняет его с русскими дворянами. Сообщалось также об отправке Яковом своей дочери и зятя «в Литву»[9]. Устно же сотник Попов заявил, что гетман присвоил себе землю сверх положенного ему участка. Однако в Москве решили дело в пользу Якова, Он даже удостоился царской аудиенции.
Приведенные примеры говорят о верности линии поведения, выбранной Яковом Остряниным. Он демонстрировал преданность московскому государю, повиновался представителям местной российской администрации и старался вписаться в сложившуюся систему управления. Черкаси же еще пытались реализовать свое право выбора предводителя, которое в полной мере не могло действовать в условиях российской бюрократической системы. В результате, несмотря на общее недовольство чугуевских черкас, Яков Оетрянин сохранил свое положение.
В это время изменилась политика польской администрации в отношении своих подданных, переехавших в Российское государство.
Теперь их начали переманивать обратно и создавать условия для возвращения. Не сделали исключения даже по отношению к Острянину и его казакам, так много навредившим полякам во время восстания 1637-1638 гг. Первыми отреагировали те, у кого в Польше осталось имуществ и земельные владения. В 1640 г. убежал сотник Гаврила Разсоха, оставив в Чугуеве 56 голов крупного рогатого скота и 16 свиней[10]. В дальнейшем побеги продолжались.
Острянин же сохранил верность России вплоть до последних минут своей жизни. Дело закончилось тем, что 26 апреля 1641 г. черкасы захватили башни и ворота крепости, убили Якова Острянина, ограбили денежную казну и освободили заключенных из тюрьмы Воевода Григорий Кокорев организовал оборону возле порохового погреба. Черкасы не смогли выбить служилых людей с занимаемых позиций и подожгли окрестные строения. Сотник Иван Крюков со стрельцами оттеснили повстанцев от Московских ворот, очистив тем самым путь подкреплению. После прибытия ратных людей из окрестных слобод черкас выбили из города, и они ушли на территорию Речи Посполитой. В результате боя было убито 119 русских служилых людей и 56 ранено, восставшие потеряли 272 чел.[11] Следует отметить, что не все черкасы изменили, часть из них даже сражалась вместе с воеводой[12]. Успеху черкасского восстания способствовала малочисленность русских служилых людей в Чугуеве. По спискам 1640 г. в городе числилось 814 черкас и 300 русских служилых людей[13]. Не последнюю роль в произошедших событиях сыграли и личные качества Якова Острянина. С одной стороны, он не сумел добиться беспрекословного подчинения от чугуевских черкас, а с другой - вызвал их недовольство своими злоупотреблениями. В результате около 700 бывших жителей Чугуєва ушло в Польшу[14]. Урядник Гульчевский, расселив чугуевских черкас в Полтаве, Миргороде, Гадяче, Зенкове, Ромнах и Сорочине, установил им льготы на 20 лет и запретил называть их изменниками[15].
Итак, 26 апреля 1641 г. жизнь Якова Острянина оборвалась. Он погиб от рук тех, кого в свое время спас, приведя в Россию. Если вспомнить его жизненный путь, то такой финал не вызывает удивления. Яков Острянин был сыном своего времени. В его судьбе отразились те проблемы, которые волновали население южных окраин России и Украины, те противоречия, которые оказывали решающее влияние на взаимоотношения русских и украинцев, существовавших вплоть до 1654 г в составе двух враждовавших государств: России и Речи Посполитой.
Восстановив, насколько возможно, основные вехи биографии Якова Острянина, необходимо решить, каким образом полученные данные можно использовать в музее. В связи с отсутствием мемориальных предметов, рассказать об Острянине, а через него о тех непростых процессах, которые протекали на Польской украйне России в первой половине XVII в. можно, если включить в экспозицию предметы экипировки украинских казаков, макеты Валуек и Белгорода, сожженных запорожцами. Но самими важными экспонатами должны стать предметы, добытые в ходе археологических раскопок разрушенных черкасами крепостей. В качестве дополнительного материала можно использовать факсимильные копии фрагментов чистовых отпусков грамот из Разрядного приказа и подлинников воеводских отписок. По причине непонятности скорописи XVII в. для современного посетителя такие документа должны снабжаться построчной транскрипцией по правилам современной русской орфографии.
Такой подход позволит не только решить задачу гуманизации музейной экспозиции, но и будет способствовать созданию яркого образа непростого взаимодействия между русскими и украинцами, развернувшегося на территории будущей Слободской Украины в первой половине XVII в.
1РГАДА. - Ф. 210. - Столбцы Белгородского стола. - № 60. - Л. 46, 48.
2АМГ. - Т. I. - № 538. - С. 517.
3РГАДА. - Ф. 210. - Столбцы Московского стола. - Л. 629-630.
4АМГ. - Т. I. - № 680. - С. 625.
3Багалей Д.И. К истории заселения степной окраины Московского государства. Ч. IV. // Журнал Министерства народного просвещения. - СПб., 1886. - нюнь. - С. 270-277.
6ВУСР. - Т. I. - № 178. - С. 295-296.
7См.: Багалей Д.И. Материалы для истории колонизации и быта Харьковской и отчасти Курской и Воронежской губерний. Т. 2. - Харьков, 1890. - № III. - С. 14-15.
8См.: РГАДА. - Ф. 210. - Столбцы Белгородского стола. - № 133. - Л. 18.
9ВУСР. - Т. I. - № 195. - С. 319-320.
10РГАДА. - Ф. 210. - Столбцы Белгородского стола. - № 133. - Л. 475.
11Тамже.№ 195.-Л. 20-51.
12См. например: Там же, Столбцы Поместного стола. -№ 24. - Л. 359-361.
13ВУСР. - Т. I. - № 190. - С. 314.
14РГАДА. - Ф. 210. - Столбцы Белгородского стола. - № 118. - Л. 375.
15Там же. Л. 428.